Глава Росстандарта Алексей Абрамов считает, что разработка стандартов по элементам и системам, связанным с переходом различных секторов экономики на новый технологический уклад, должна проходить с обязательным участием передового отечественного технологического бизнеса.

Стандартизация становится одним из основных трендов в деятельности правительства. В марте Координационный совет по промышленности под руководством главы Минпромторга Дениса Мантурова обсудил в Грозном, как использовать инструменты стандартизации при реализации национальных проектов. В апреле прошел V Международный арктический форум. С участием руководства Минпромторга, Росстандарта и «Газпрома» на форуме была подписана Программа стандартизации развития технологий и техники в области нефтепереработки, нефтехимии, переработки и сжижения природного газа. В рамках этой программы разработают более ста стандартов только в области работы со сжиженным природным газом (СПГ).

Программа в области СПГ становится важным шагом к сближению национальной и корпоративной стандартизации, и в этом смысле она экспериментальная. Важно, что закрепление и тиражирование уникального арктического опыта в национальных стандартах нового поколения способно обеспечить полноценное участие России в международной стандартизации.

Это не первая попытка Росстандарта привлечь лучшие отечественные практики для разработки стандартов в области новых технологий. К примеру, в апреле этого года вступил в действие предварительный национальный стандарт «Протокол беспроводной передачи данных на основе узкополосной модуляции радиосигнала (NbFi)». Название звучит суховато, но за ним скрывается первый российский документ такого рода в области интернета вещей (IoT). Интересно, что разработан он не просто в чиновничьих кабинетах, а с привлечением рыночных игроков и лучших корпоративно-экспертных практик.

Как стандарты обеспечивают качество выпускаемой продукции и услуг? Почему важно, чтобы национальная стандартизация отражала как можно больше лучших практик и передовых решений, а в разработке таких стандартов участвовали национальные компании-лидеры? Как будет выстраиваться новая система стандартизации в стране и какова в этом роль инновационного бизнеса? Обо всем этом мы поговорили с руководителем Росстандарта Алексеем Абрамовым.

— Алексей Владимирович, в традиционном житейском восприятии стандарты, утверждаемые государством, представляют собой что-то неизменное и гарантирующее качество, а сейчас мы видим все больше инициатив, когда при их подготовке государству отводится, скорее, методологически-курирующая роль. При этом разработка все чаще отдается на откуп бизнес-сообществу. Это осознанная стратегия вашего ведомства?

— Пожалуй, чтобы полно ответить на этот вопрос, надо чуть углубиться в историю.

В структуре советского правительства Госстандарт существовал с 1925 года, не так давно мы отметили его девяностолетие. В советский период был заложен системный подход, при котором все держалось в одном кулаке: стандартизация, метрология, государственный контроль и надзор, приемка по качеству. Госстандарт, по сути дела, был неотъемлемой частью советской плановой экономики. Он действительно отвечал за качество. За количество произведенного отвечала промышленность, а статистика подсчитывала, сколько «намолотили в закрома». Госстандарт в этом смысле институционально, системно обеспечивал условия, чтобы на предприятиях использовались современные технологии. Чтобы применялись современные на тот период средства измерений. Чтобы в продукцию докладывали ровно столько, сколько положено. Одним словом, чтобы индустрия работала как часы. В принципе, в таком виде ведомство дошло до рыночных реформ, запущенных в начале девяностых.

— Тогда положение вашего ведомства, скорее всего, резко изменилось.

— Первый вызов, с которым столкнулся Госстандарт, — как жить в новых рыночных условиях, когда нет плана по производству, когда на рынке дефицит, а у людей и предприятий плохо с деньгами и не все могут себе позволить приобрести качественную продукцию. Это было время, когда в условиях смены парадигмы экономики идеалы и достижения советского периода фактически в один момент превратились в пыль. Государственным организациям, которые были созданы при ведомстве в советский период, пришлось спешно перестраиваться. И научные организации, и испытательные лаборатории — все оказались в условиях, когда нужно зарабатывать самим. Они пытались найти хоть какие-то заказы, чтобы выжить. Причем трансформация прежде «великого и ужасного» Госстандарта проводилась в очень сжатые сроки. Стало приниматься новое законодательство, и в какой-то момент прежние ориентиры перестали пользоваться спросом у государства, заявившего: «Все в рынок!» При этом от некоторых законодательных инструментов принуждения к соблюдению качества на рынке отказаться сразу не получилось. Например, вся продукция должна была проходить обязательную сертификацию. Все в рынке, но государство, тем не менее, как бы показывает: «Я все равно держу руку на пульсе». Эти требования приводили к определенным издержкам, в том числе для только зарождавшегося бизнеса.

В мире самыми динамичными организациями по стандартизации считаются отраслевые организации по развитию стандартов (Standards Developing Organization, SDO). SDO работают на отдельные отрасли и сегменты экономики, решая конкретные задачи отрасли и оперативно закрывая потребности в тех или иных стандартах, в то время как национальные органы (National Standards Bodies, NSB) работают на всю экономику.

Например, в США только около 10% стандартов имеют национальный статус (регистрируются ANSI — национальным институтом по стандартизации). Остальные разрабатываются отраслевыми SDO в виде спецификаций для быстрого применения бизнесом и предприятиями. Такие стандарты востребованы, поскольку они актуальны. Это настоящий рабочий инструмент для распространения современных технологий и продуктов.

В Германии стандарты разрабатываются и утверждаются DIN — национальным институтом стандартов. Разработка стандартов фактически финансируется предпринимательским сообществом через DIN. Бизнес заинтересован в закреплении своих решений и технологий в национальном стандарте, используя это как свое конкурентное преимущество на рынке. DIN следит за соблюдением всех необходимых процедур в национальной стандартизации.

В Китае, напротив, принята жесткая государственная модель стандартизации: на рынке применяется только государственный стандарт. При этом стандартизация носит оперативный и опережающий характер, финансируется государством.    

— А техническим регулированием тогда занимались?

— По прошествии десяти лет, когда бизнес в стране более или менее окреп и началась кампания по вступлению в ВТО, был резко политизирован вопрос, насколько такое регулирование действительно помогает рынку, государству, потребителям. Зачем оно нужно, что такое сертификация продукции, нужна ли она, барьер это или, наоборот, поддержка. В период всеобщего воодушевления глобальной торговлей (что мы обязательно должны быть в ВТО, в надежде, что мы будем жить по одинаковым правилам с западными партнерами) началась и реформа технического регулирования. Тем более что в соглашениях, которые были приняты в рамках Всемирной торговой организации, написаны такие понятные слова: мы ориентируемся на международные стандарты, все правила должны быть прозрачными и одинаковыми для всех производителей как базовые условия для свободной торговли между странами. При этом наши зарубежные партнеры не всегда стремились буквально реализовать все, что записано в соглашениях по ВТО в части борьбы с техническими барьерами в торговле.

— Что вы имеете в виду?

— Гладко было только на бумаге. Мы же были среди тех стран, которые вступали в ВТО уже спустя многие годы существования этой организации. Условия, на которых вступала Россия, были другие. Да и сама Россия всегда привлекала к себе особое внимание. К примеру, Соединенные Штаты Америки не только сейчас, но и тогда с опаской относились к приему нашей страны в мировые клубы, где все обладают равными правами и могут потребовать от других участников соблюдения этих прав. К нам подходили достаточно жестко и не прощали то, чего могли не заметить у небольшой страны с «понятным» политическим режимом. Поэтому мы вынуждены были все время доказывать, в том числе через национальное законодательство, что мы уже имплементировали эти требования ВТО по борьбе с техническими барьерами. В таких условиях было принято законодательство о техническом регулировании.

— Вы уже про первое десятилетие нашего века говорите?

— Закон о техническом регулировании появился в 2002 году, и в нем был заложен фундамент большой реформы. Очевидно, что на тот момент это был в большей степени декларативный документ. Предстояло принять огромное количество технических регламентов, а они даже сейчас не все у нас приняты. Нужно было «причесать» законодательство. Раньше все требования к выпускаемой продукцию были описаны в ГОСТах — это было встроено в существовавшую тогда систему. А в рыночной ситуации возник вопрос, все ли требования из тех, которые описаны в ГОСТах, обязательны.

— Например, что требования по безопасности обязательны, а все остальные — нет?

— Да, как раз по правилам ВТО минимальные требования безопасности должны быть описаны в техрегламентах. Эта работа проводилась сразу после принятия закона. Было организовано активное экспертное обсуждение по направлениям, какие требования, обеспечивающие безопасность, действительно нужны, а какие из них больше технологические. В итоге приняли положение, по которому каждое предприятие может по-разному организовать свой технологический процесс, если оно в итоге выпускает продукцию, которая удовлетворяет минимальным требованиям качества и безопасности. И мы чрезвычайно увлеклись этой работой. Она, безусловно, тоже важна с методической точки зрения. Но мы, к сожалению, забыли о самих себе — о внутреннем рынке и своих потребителях, о наших предприятиях, которых мы невольно подталкивали к выполнению лишь минимальных требований, оставляя остальное на усмотрение менеджмента. И тем самым невольно снизили планку, создали предпосылки к тому, что у нас очень многие компании, особенно небольшие, почти ничего не знают про стандарты и не понимают, для чего нужно инвестировать в качество продукции. У таких все посчитано чисто экономически: «Вот мои затраты, вот мой рынок, вот моя маржинальность».

Наши же зарубежные партнеры были себе на уме. Они понимали, что в этом «клубе» есть общие правила, но это не означает, что можно на национальном уровне пустить на самотек вопросы институционального развития всех элементов системы, именуемой «инфраструктурой качества». Это во многом и предопределило конкурентные преимущества их экономик — возьмите тот же Китай. Они всем этим занимались длительное время. Мы же мучали друг друга, доказывая, какие требования должны войти в технические регламенты, какие — нет. Конечно, бизнес говорил, что нужно меньше требований и больше свободы. В целом кампания по разработке технических регламентов и проходила в этом тренде. В результате резкого перехода к принципу добровольного применения стандартов мы так же резко вдруг перестали ими заниматься: «Сейчас же добровольно, кому это надо?» В этих условиях на наш рынок хлынули товары, мягко говоря, не соответствующие качеству и ожиданиям российского потребителя. Мы же не смогли в тот момент ментально перестроиться и понять, что добровольные стандарты во всем мире — это, наоборот, локомотив развития конкурентоспособности и что добровольность на самом деле является для каждого из предприятий дополнительным шансом на пути к успеху на рынке. Ведь свобода – это не только право, но еще и ответственность – перед собой, своей компанией, перед страной. Говорю это не для пафоса: я уверен, что в современных условиях технологическое лидерство невозможно без подобной предпринимательской ответственности.

— К такому пониманию сути лидерства мы приходим только в последнее время, а каковы же результаты тогдашнего «самомучительства»?

     — Мы увидели, что у нас в единую систему, которую называют инфраструктурой качества, не увязаны требования, процедуры подтверждения соответствия этим требованиям, лабораторная база и оценка компетентности участников этих процессов. Получилось так, что у нас в стране этой инфраструктуры в целом и нет. Есть бренд Госстандарта, или сейчас Росстандарта, но помимо его системы за это время появилось большое количество игроков на рынке сертификации и испытаний продукции, которые далеко не всегда гарантируют соответствие этой продукции требуемым параметрам качества. Сейчас активно формируется рынок метрологических услуг, где тоже много частных игроков. И эти рынки сегодня в значительной мере поражены вирусом недобросовестности, инфицировавшим как импортеров, производителей и ритейл, так и конторы по сертификации, которые выстроили бесхитростную технологию оформления документов без реальной проверки контролируемых параметров.

— Такие конторы не могут же просто самозаявиться: я — сертификационный центр?

— Проблема в слишком либеральном законодательстве в специальных сферах деятельности. Пока отношение к услугам по сертификации — как к любому другому бизнесу, например как к продаже пирожков. И правила игры здесь должны быть очень жесткими. Более того, мы недооцениваем возможности государственного сектора, я имею в виду существующую сеть федеральных лабораторий и испытательных центров — это исключительно квалифицированные игроки на рынке. Такие есть у нас в Росстандарте и у наших коллег в Роспотребнадзоре, Россельхознадзоре, Росздравнадзоре и так далее. Все понимают, что это вертикально подчиненные государственные структуры, выполняющие свои задачи под двойным контролем: с одной стороны, в рамках процедур Росаккредитации, с другой — в рамках ведомственных проверок. Это уважаемые организации с большим опытом работы, с серьезным оборудованием, работающие с добросовестными производителями, руководители которых головой отвечают за достоверность результатов исследований и безопасность продукции.

— Значит, проблема с недобросовестными производителями?

— Сегодня мы видим, что среди импортеров и производителей продукции существует спрос на услуги по сертификации, по испытаниям и по поверке средств измерений, но это спрос просто на получение некоего документа. Это как раньше диплом об образовании можно было купить в метро. Сейчас недобросовестная часть рыночных игроков формирует такой же спрос на сертификационные документы, выдаваемые без основательных причин. Это одна из основных проблем в этой сфере, и она требует решения. Необходимо формировать доверие не к «бумажке», а к фактически подтвержденному соответствию.

— Если взять любого уважающего себя добросовестного потребителя, то, обращаясь к производителю, он все равно скажет: «Ребята, а что это за филькина грамота?» В каком смысле этот рынок живуч?

— Даже когда требования к продукции прописаны по нижнему пределу, наличие неоправданно большого числа «оценщиков», определяющих соблюдение этих требований, создает реальную угрозу для добросовестного поведения. Слишком велико искушение воспользоваться одноразовой конторой и практически безнаказанно проникнуть на рынок, обойдя установленные правила. Такой спрос, соответственно, рождает предложение. Еще раз: я сейчас говорю о позиции недобросовестных производителей и импортеров продукции, которые пользуются услугами таких же недобросовестных лабораторий и организаций.

— Неужели это повод для серьезного беспокойства?

— Сегодня это ключевая проблема. Есть лазейки, которые позволяют недобросовестным посредникам уходить от ответственности, хотя есть определенные движения и законодательство в этой части ужесточается. Постепенно происходит зачистка этого рынка. Но вопрос еще окончательно не решен. Потребуются дополнительные меры, чтобы разобраться с «безродными» сертификатами, когда орган по сертификации уже закрылся, а выданный ранее документ как бы продолжает действовать. Будто он имеет какую-то самостоятельную юридическую силу и существует сам по себе. Это требует скорейшего внесения законодательных изменений, и такие поправки сегодня подготовлены.

— Что в такой ситуации делать добросовестным рыночным игрокам?

— В противовес «бумажной» сертификации и «виртуальным» испытаниям в рамках региональной сети Центров стандартизации, метрологии и испытаний Росстандарта мы предоставляем бизнесу реальные инструменты оценки объективных параметров: продукции, процессов производства, технической документации. То есть мы работаем на короткой ноге с конкретными промышленными предприятиями любого масштаба по всей стране. 

Уже третий год реализуется проект «Национальная система сертификации» (НСС), в рамках которого любое предприятие может пройти добровольную оценку характеристик своей продукции на соответствие требованиям ГОСТ. Если продукция соответствует этим параметрам, мы даем предприятию зеленый свет, и оно может заявлять о соответствии своей продукции стандартам и использовать это как свое конкурентное преимущество. Подобное сотрудничество у нас уже налажено в разных регионах страны. Наибольший успех этот проект получил в Поволжье и на Урале: в Нижегородской, Оренбургской, Свердловской областях и в Республике Татарстан. В целях расширения географии НСС мы активно развиваем сотрудничество со всеми региональными администрациями. Но развитие НСС во многом зависит от осознания самими предприятиями своих выгод от получения достоверных данных и объективной внешней оценки выпускаемой продукции, что они получают действительно объективную внешнюю оценку, а не просто какую-то бумажку.

— А может, опять принудить всех проходить всю эту процедуру?

— А мы уже проходили это. Это чревато тем, что тотальная обязательная сертификация всего и вся приведет к несоответствию требований и ожиданий потребителей реальным возможностям предприятий на рынке. Это палка о двух концах. Мы считаем, что это должна быть добровольная история, именно она дает развитие. Между тем сегмент бюджетных закупок, которые идут на всякого рода социальные нужды, должен находиться под усиленным контролем. И сейчас мы эту работу активно проводим. Мы уверены, что только стандарты могут быть объективным мерилом качественного уровня закупаемой продукции в этой сфере, облегчая, например, жизнь закупщикам при формировании технического задания. Конечно, заявляемая на тендеры продукция должна проходить реальные испытания. Кстати, федеральным законом 44-ФЗ уже введена обязанность заказчика использовать национальные ГОСТы при описании объекта закупки либо обосновать их неиспользование. При этом недопустимо устанавливать к объектам закупки требования ниже норм, установленных в национальных стандартах.

— Как стандартизация влияет на экономические показатели?

— Существуют объективные показатели, в том числе из практики развитых стран. В результате применения стандартов ежегодно рост экспорта составляет 3,2 процента. При этом эффект на уровне вклада в ВВП оценивается до одного процента в год, а рост производительности труда — в 1,6 процента. По оценке самого бизнеса, стандарты оказывают значительное влияние на экономическую эффективность российских и зарубежных компаний. Почти 80 процентов респондентов отмечают позитивный эффект в виде повышения качества продукции, 65 процентов — получения экономической выгоды, 70 процентов — увеличения экспортных возможностей, а 89 процентов — повышения безопасности труда.

— Алексей Владимирович, о каких важных изменениях в вашей структуре вы можете еще рассказать?

— Одно их самых важных событий прошлого года — образование Национального института стандартов. Он создан на базе «Стандартинформа» (Российский научно-технический центр информации по стандартизации, метрологии и оценке соответствия), к которому сейчас присоединены такие известные научные центры, как ВНИИНМаш (Всероссийский научно-исследовательский институт стандартизации и сертификации в машиностроении), ВНИИ СМТ (головной институт Росстандарта в области стандартизации продукции, сырья, материалов и веществ) и Рособоронстандарт. В течение ближайших двух лет организационное обеспечение секретариатов всех технических комитетов Росстандарта будет последовательно сосредоточено именно на площадке этого института. Планируется задействовать более 600 профильных отраслевых экспертов в различных областях стандартизации, прикрепленных к конкретным техническим комитетам. Истории успеха, на которые мы ориентировались при создании Национального института, — это прежде всего ключевые европейские институты по стандартизации (DIN, BSI, AFNOR). Эти национальные институты не являются госведомствами, но обладают статусом национального органа по стандартизации.

Среди первоочередных задач Национального института стандартов — переход на цифровые стандарты, в том числе с переводом аналогового фонда национальных стандартов в цифровой, а также развитие экосистемы стандартизации — с максимальным вовлечением компетентных отраслевых экспертов и бизнеса. На повестке и разработка мероприятий по привлечению к стандартизации малого и среднего бизнеса, стимулирование участия российских экспертов и компаний в международной стандартизации. Важно и формирование современных подходов к созданию системы подготовки кадров в области стандартизации и метрологии.

— Можно ли подробнее раскрыть вашу мысль, что стандарты означают для предприятий дополнительный шанс на рыночный успех?

— Западный опыт показывает, что той компании, которая обладает лучшей технологией, интересно ее «застолбить» в стандарте, показывая всему отраслевому и профессиональному сообществу, ответственным госструктурам, что ее разработала именно она. И она первой выходит с ней на рынок. Подобный документ — своего рода вымпел лидера рынка, повышающий его конкурентоспособность. По такому пути сегодня идут наиболее развитые экономики, продвигая своих национальных чемпионов на глобальные рынки.

— В России до этого еще далеко.

— Ситуация постепенно меняется в лучшую сторону. Недавно на заседании Совета по стандартизации я почувствовал, как просыпается интерес к подобным вопросам со стороны таких больших электроэнергетических структур, как «Россети», «Интер РАО», «Русгидро», а также производителей продукции энергомашиностроения, электротехники, силовой электроники. Они постепенно вовлекаются в эти проекты. Подписание программы стандартизации с «Газпромом» на Арктическом форуме как раз в этом тренде. Сегодня мы по факту используем нововведения и лучшие корпоративные практики как добровольные стандарты, потому что это технический язык, он всем отраслевым игрокам понятен и помогает взаимодействовать друг с другом. Для решения многих технических вопросов государственный регулятор порой не только бесполезен, но и вреден. Определенные параметры в той же электроэнергетике, естественно, нормированы и являются обязательными, но сегодня это малая часть фонда стандартов.

Наша ключевая задача — «раскачать» производителей, участников рынка, потребителей продукции, научно-экспертные сообщества для участия в разработке стандартов. Для чего? Потому что другой дороги к повышению конкурентоспособности на рынке в современных условиях просто нет. Это давно поняли корпорации, крупный бизнес, активно развивая корпоративную стандартизацию. Чтобы стимулировать российские компании к участию в разработке национальных и даже международных стандартов, мы активно применяем механизм предоставления субсидий из федерального бюджета. Средства выделяются на разработку международных, региональных и национальных документов по стандартизации. Но государство не будет устанавливать какие-то требования «от забора до обеда». Сегодня во всем мире стандартизация отдается на откуп тем же профессиональным сообществам инженеров по конкретным областям деятельности. Это инструмент саморегулирования, инструмент выявления лидеров и формирования условий для будущего развития участников соответствующего рынка.

— А как, например, это будет выглядеть на практике у нас, в России?

— Сейчас мы предлагаем бизнесу новый вид документов по стандартизации — спецификации и технические отчеты. Они точно могут заинтересовать технологические стартапы, ИТ-компании, другой инновационный бизнес, который обладает новыми, еще не стандартизированными технологиями и которому важно очень быстро занять новую нишу на рынке. Предлагаемые нами документы в чем-то сродни техническим условиям (ТУ) и стандартам самих организаций, которые им и принадлежат. Но, во-первых, нововведение предполагает, в отличие от ТУ, «внешнее» обсуждение компетентными отраслевыми экспертами. И второе — процесс будет проходить в более короткие сроки: документ подготовят всего лишь за два месяца за счет организации работы в цифровой среде, обмен мнениями предлагается вести на портале, где решение быстро скорректируют и примут итоговое. Принятый документ не будет иметь статуса национального (как ГОСТ), но сможет применяться по аналогии при определенных ограничениях. По сути, мы предлагаем золотую середину между ГОСТами и ТУ. Последние разрабатывает сам производитель. ГОСТы же принимаются слишком долго: процедура по нормативам должна проходить за 60 или 90 дней. Сейчас же на разработку ГОСТа уходит в среднем 16 месяцев. Это слишком долго, поэтому бизнес либо ищет альтернативные пути, либо вообще перестает заниматься техническим нормированием. Мы планируем эти сроки максимально сократить, но в ближайшее время вряд ли их уменьшим кардинально. Практика других стран показывает, что есть случаи, когда такие стандарты (спецификации) становятся в дальнейшем национальными. Но бо́льшая часть так и остается в виде спецификаций организаций — просто потому, что научно-техническое развитие не стоят на месте и вывод устаревшей технологии в стандарт просто теряет смысл.

С темой спецификаций тесно связана и другая идея Росстандарта, вошедшая в подготовленный нами совместно с Минпромторгом пакет законодательных поправок: закрепить механизм присвоения отдельным техническим условиям и стандартам организаций статуса национальных стандартов. Существующие корпоративные стандарты предлагается сделать частью национальной системы стандартизации с определенными ограничениями. После прохождения экспертизы в техническом комитете Росстандарта он может быть использован участниками рынка при реализации инфраструктурных проектов, закупках продукции и в иных целях, например, для работы в формате b2b.

— Правильно ли я понимаю, что за государством в области стандартизации со временем остается в основном курирующая роль?

— Думаю, мы будем работать ближе к европейской модели. Сегодня мы эту работу координируем и во многом ее администрируем. Может быть, даже слишком жестко. Но уверен, что в России ситуация будет меняться по мере укрепления современной инфраструктуры стандартизации, которой не так уж много лет. Закон о стандартизации — один из самых передовых в мире, впитавший лучшие зарубежные и международные практики и направленный как раз на построение и запуск эффективных механизмов разработки и применения стандартов, — вступил у нас в силу всего три года назад. Как я уже говорил, опыт наиболее развитых стран Европы, Азии и США показывает, что стандарты — важное условие динамичного социально-экономического развития в современном мире. В отличие от предыдущей модели стандартизации, работавшей в России и ставшей переходной от режима жесткого государственного регулирования и контроля, современные настройки дают национальной системе возможность более чутко реагировать на потребности и тенденции рынка — опять-таки воспринимая лучшие международные и корпоративные практики, успешно апробированные на рынке решения. Мы исходим из того, что такие стандарты, доказав свою жизнеспособность, способны стать драйверами экономического развития и роста конкурентоспособности отечественных производителей.

— И в этом деле без инициативы самих компаний тоже не обойтись…

— Это главное, что необходимо, — чтобы они почувствовали вкус к стандартизации, оценили, какой конкретно они получают от нее эффект, и поняли, что без этого стать лидером на рынке невозможно. Хорошая, амбициозная цель, особенно если это высококонкурентный рынок, — выйти на него с новой идеей, предложением, технологией. Стать первыми в стране, на рынках СНГ. И самая амбициозная задача, которая связана с нашим большим нацпроектом по экспорту, — это, безусловно, выход на международные рынки. Я считаю, что наша проактивная деятельность в области международной стандартизации должна стать одним из ключевых факторов выявления национальных чемпионов и завоевания технологического лидерства на внешних рынках.

Автор: Ирик Имамутдинов