Участники стратегической сессии «Будущее энергетики» на Всемирном экономическом форуме в Давосе не согласились с высказываемым некоторыми экспертами мнением, что в нефтяной отрасли вскоре может быть достигнут пик спроса. Однако они отдали должное быстрому развитию технологий как в энергетической отрасли, так и вне ее, которые могут заметно изменить расклад сил на рынке энергоресурсов.

Исполнительный директор Международного энергетического агентства (МЭА) Фатих Бироль задал тон дискуссии, выделив три самых главных, по его мнению, события прошлого года. 1. Более 50% введенных в строй электроэнергетических мощностей в мире пришлось на возобновляемые источники энергии. «Это основной выбор, возобновляемая энергетика – это больше не романтическая песня, это серьезный бизнес», – констатировал Бироль. 2. В Китае второй год подряд сократилось потребление угля – основного источника электрогенерации в стране (около 70%). 3. Падение цен на нефть до многолетних минимумов и соглашение о сокращении добычи, заключенное ОПЕК и присоединившимися к ней странами.

С идеей о пике спроса на нефть Бироль не согласен. Просто спрос на нее будет расти медленнее, потому что вводится больше «зеленых» энергомощностей, развивается энергосбережение, ведется борьба с изменением климата, увеличивается количество электромобилей. Да, себестоимость производства солнечной энергии в последние пять лет упала на 80%, отметил Бироль. Но она заменяет скорее уголь в сфере электро- и тепловой энергетики, чем нефть, основным потребителем которой остается транспорт – грузовики, самолеты, корабли. «Треть спроса на нефть сегодня – это грузовики в Азии, без всяких стандартов эффективности и какого-либо замещения» другими технологиями или топливом, отметил Бироль.

Сейчас в мире 1,2 млрд легковых автомобилей, из них 1,2 млн – электрических, добавил Амин Нассер, генеральный директор Saudi Aramco. Доля электромобилей, как и возобновляемых источников энергии, пока еще слишком низка; она будет расти, но в общем объеме – несильно и влиять на общее энергопотребление начнет нескоро, полагает он. Так, если количество электромобилей к 2040 г. вырастет до 150 млн (по прогнозу МЭА), то общее число легковых машин – до 2 млрд. Углеводороды будут нужны человечеству еще не одно десятилетие, поэтому, чтобы еще долго удовлетворять этот спрос, Saudi Aramco развивает в том числе мощности по нефтегазодобыче. Но для диверсификации также инвестирует в нефтехимию и солнечную энергетику.

К 2030 г. Саудовская Аравия планирует инвестировать $30-50 млрд в солнечную и ветряную энергетику, заявил в понедельник министр энергетики Халид аль-Фалих.

Диверсификация действительно необходима, считает Бироль: 2014-2016 гг. стали стресс-тестом, и больше всех пострадала Россия – единственная из нефтедобывающих стран, пережившая рецессию.

Франческо Стараче, генеральный директор итальянской энергетической компании Enel, указал на то, что сегодня на ситуацию в энергетическом секторе сильно влияют новые технологии, причем не только те, что развиваются в нем самом. «Я думаю, что скорость, с которой производители перейдут на электричество, будет феноменальной. И мы увидим, что автомобили станут электрическими очень необычным образом, неожиданным для людей. В целом, электричество начнут использовать отрасли, которые сейчас этого не делают», – сказал он.

Когда паровозы работали на пару, никому даже в голову не приходило, что их можно электрифицировать, добавил Стараче.

Изнутри отрасли трансформационное влияние на нее оказала сланцевая добыча, заявил Кеннет Херш, сооснователь и председатель совета директоров NGP Energy Capital Management.

«Нефтяная индустрия радикальным образом отреагировала на ценовые сигналы, – сказал он. – Когда ОПЕК решила в 2014 г. сбить цены, чтобы выбить с рынка производителей с высокой себестоимостью добычи, она фактически начала экономическую войну против американских нефтяников-предпринимателей – и проиграла. И в итоге радикально сократила структуру затрат на всей планете: теперь все ищут способы повысить эффективность и производительность. Это создало устойчивость в отрасли, которой мы ранее не наблюдали». В результате мировой нефтяной сектор перестал быть сектором, в котором доминирует картель, он стал нормальным рынком, уверен Херш. При этом сланцевые добытчики в США, как показал прошлый год, способны увеличить добычу на 0,5 млн баррелей в день при цене нефти менее $50 за баррель; еще несколько лет назад такое казалось невозможным, добавил он.

Добыча сырой нефти в США, упав с пика в 9,6 млн баррелей в день в апреле 2015 г. до 8,4 млн в начале июля 2016 г., по данным Управления энергетической информации США, составила 8,8 млн баррелей в конце 2016 г. (а в первую неделю 2017 г. почти достигла 9 млн баррелей в день). В результате роста цен на нефть до $50 американские компании, многие из которых подкосил кризис последних лет, постараются увеличить добычу, им придется активизировать работу на более дорогих месторождениях, то есть издержки начнут расти, предупредил присутствовавший в зале министр энергетики Саудовской Аравии Халид аль-Фалих. Он ждет инфляцию расходов, что поддержит цены, а рынок, по его с коллегой из Saudi Aramco мнению, сбалансируется примерно к середине года. «Но ОПЕК не занимается установкой определенного уровня цены, ее определяет рынок», – сказал аль-Фалих под одобрительные кивки Херша.

В этом году сланцевая добыча вырастет, не сомневается Бироль, и это окажет понижательное воздействие на цены. Но нефтяные компании впервые в истории сокращали капиталовложения два года подряд. Если в этом они будут недостаточны, может возникнуть столь существенная нехватка нефти, что только сланцевая добыча ее не восполнит. Поэтому цены на нефть могут стать более волатильными, чем в прошлом, предупредил Бироль.

Капитальные затраты 60 ведущих нефтяных компаний вырастут в этом году на 3% до $450 млрд, говорится в недавнем отчете Wood Mackenzie. Опрошенные банком Barclays 215 нефтегазовых компаний заявили, что увеличат инвестиции в разведку и добычу в среднем на 7%.

Рост волатильности цен на нефть – свидетельство более высокого риска, который становится характерной чертой нынешней ситуации и отрасли в целом, отметил Стараче. Если раньше компании традиционно составляли планы на пять лет и дольше, то теперь нужно менее краткосрочное планирование, считает он, так как мир становится гораздо менее предсказуемым из-за технологий. «Мы не будем инвестировать ни во что, на реализацию чего требуется больше трех лет: ни в атом, ни в черный (битуминозный) уголь. Но есть много альтернатив», – заключил он.

Михаил Оверченко