Все, кто внимательно следит за публикациями в околостроительных СМИ в России или просто читает чаты профильных сообществ, могут заметить, что время от времени в них поднимается тема определения Информационной модели, Информационного моделирования, и вопрос того, зачем всё это нужно (простым проектировщикам, строителям, заказчикам, и даже – или в основном – государству).

С одной стороны, такие вопросы кажутся удивительными. Тема информационных моделей и информационного моделирования появилась в «повестке дня» обсуждений в строительной отрасли в России отнюдь не недавно. Первым упоминаниям термина BIM на конференциях и в материалах разработчиков строительного программного обеспечения уже более 15 лет. Тогда термин «информационная модель» и «информационное моделирование» не был никак закреплён в российских нормах, и в сообществе на 100% ассоциировался с этим самым BIM. И технология BIM позиционировалась как противопоставление традиционной технологии «плоского черчения», то есть основным отличием BIM понималась его трёхмерность. Да, уже тогда было достаточно теоретических трудов (преимущественно зарубежных), где говорились так привычное сейчас нам «в BIM главное не 3D», «BIM без 3D возможен» и т.п. Но в массовом сознании (насколько оно тогда существовало по этой тематике) BIM ассоциировался именно с трёхмерным моделированием, и плюсы его искали в первую очередь в этом. На мой взгляд, кстати, в этом нет ничего плохого и по сей день, как не было и тогда.

В таком подходе первые информационные модели стали создавать в российских компаниях примерно в 2009 году (возможно, кто-то поправит меня, что и раньше, но здесь я указываю год, который точно могу подтвердить – вот, пожалуйста, ссылка: https://youtu.be/sGeJItkOxqc). За прошедшие годы пионеры применения информационного моделирования успели на своём опыте проверить возможности новой технологии, применить её не на одном проекте (и не в одной компании), и поверить в неё настолько, чтобы создать свои компании, имеющие в основе разработку информационных моделей и обучение этому процессу.

Не все, конечно, стали основателями своих компаний: большая часть специалистов просто стали активно её применять, улучшая условия работы коллег, повышая качество своих проектов и удовлетворяя другие, порой специфические, запросы своих заказчиков и руководителей. За эти годы, можно, наверное, сказать, в России появилось целое поколение специалистов, которые знают, что такое (трёхмерное) информационное моделирование на практике, какие у него есть преимущества и ограничения, и как его применять, чтобы достичь максимальной пользы (и для кого эта польза может быть достигнута). Я точно знаю, что таких специалистов - не один десяток, а может, и не одна сотня (не все они активно используют популярные мессенджеры, пишут статьи в СМИ и выступают на конференциях: многие предпочитают просто работать, не повышая свою заметность в глазах начальства и общественности – я сам знаю не одного такого специалиста).

Однако, параллельно с развитием BIM в области коммерческого проектирования, нашлись энтузиасты, которые решили показать эффективность этой технологии представителям нашего государства. Сторонники теорий заговора, конечно, скажут, что у этого предприятия был сугубо коммерческий интерес. Однако на мой субъективный взгляд, в гораздо большей степени это делалось искренне и из лучших побуждений, и я не могу назвать людей, приложивших к этому усилия, иначе как патриотами своей страны: ведь именно деньги налогоплательщиков эти люди хотели сэкономить за счёт применения технологических новшеств, и именно качество проектов для государственных нужд они хотели повысить таким образом.

Начиная с 2014 года, когда 29 декабря был приказом Министра строительства утверждён План поэтапного внедрения технологий информационного моделирования в строительстве, новая технология стала всё чаще упоминаться как средство повышения прозрачности бюджетных строек, сокращения сроков проектирования и строительства, и повышения производительности труда на всём жизненном цикле объектов строительства. Так даже назвали подкомитет в Техническом комитете 465 «Строительство»: Подкомитет 5 «Жизненный цикл объектов строительства», ответственный за принятие стандартов в области информационного моделирования (только недавно расформированный в пользу вновь созданного ТК 505 «Информационное моделирование» на базе ДОМ.РФ).

Договорились ли  о терминах?

Особенностью взаимодействия с государством, по крайней мере, у нас в России, является необходимость закрепления терминологии на законодательном уровне: пока у какой-то новой сущности, технологии, нет законодательно закреплённого определения, государство не может требовать от своих подрядчиков её применения, не может платить им за её применение, не может предъявлять к ней требования. Поэтому важнейшей вехой в деле государственного регулирования технологии BIM было утверждение определения термина «Информационная модель» в Градостроительном кодексе РФ в 2019 году. Напомню это определение, так как именно оно является центральной темой данной статьи:

Градостроительный кодекс РФ, Статья 1, часть 10.3: «Информационная модель объекта капитального строительства (далее - информационная модель) - совокупность взаимосвязанных сведений, документов и материалов об объекте капитального строительства, формируемых в электронном виде на этапах выполнения инженерных изысканий, осуществления архитектурно-строительного проектирования, строительства, реконструкции, капитального ремонта, эксплуатации и (или) сноса объекта капитального строительства».

На тот момент это определение было компромиссом, на который пошли, чтобы хотя бы какое-то определение легитимизировало понятие «Информационная модель» в Градкодексе и дало возможность дальнейшего формирования НПА, НТД и многочисленных дорожных карт по внедрению технологии. Принципом находившейся «у руля» процесса команды в Минстрое России было «не навреди», и такое фактически «беззубое» определение вроде как соответствовало этому принципу. «Информационная модель», в составе которой вроде как не требуется ни трёхмерное моделирование, ни создание объектно-ориентированных моделей, ни формирование базы данных как единого источника информации для всех участников проекта, не вызывала опасений в части возможности её реализации силами государственных органов и их многочисленных подрядчиков. Я так понимаю, подразумевалось, что наиболее продвинутые компании смогут в соответствии с этим определением делать привычный им «настоящий BIM», а всем остальным можно будет начать этот путь с малого – «взаимосвязанных сведений, документов и материалов».

Однако сейчас большинство специалистов по BIM (или по информационному менеджменту, как более широкому спектру вопросов этой темы) признают, что это определение заводит процесс создания и исполнения норм и стандартов в тупик.

Здесь я должен сделать одну оговорку. В принципе в среде специалистов есть два подхода к восприятию действующих норм и стандартов (так же как есть два подхода к восприятию права).

Первый подход – принятие всех действующих норм и определений как априори верных и не подлежащих сомнению. Все дальнейшие действия и предположения таких экспертов основываются на их собственном толковании определений, записанных в текстах кодексов, федеральных законов, постановлений правительства, ГОСТов и Сводов правил. Это так называемый «нормативный», или «позитивистский» подход.

Второй подход предполагает, что определения в нормах пишут такие же люди, что и все мы, и поэтому любое определение может быть как идеальным, так и несовершенным, а то и вовсе ошибочным. И, таким образом, определения из норм и стандартов (как и сами стандарты) могут и должны подвергаться сомнению и переписыванию время от времени. В терминах права он называется «естественно-правовым» и исходит из того, что есть вещи, существующие вне зависимости от того, закреплены ли они стандартами и законами, или нет. И стандарты, и законы хорошо бы писать так, чтобы отражать действительность, а не пытаться сначала написать некие правила, и лишь затем к этим правилам адаптировать действительность. 

Как нетрудно заметить, мне лично ближе второй подход. И с недавнего времени я всё больше утверждаюсь во мнении, что определение «Информационная модель», данное в Градостроительном кодексе, противоречит естественному положению вещей.

Триггером размышлений об этом стало моё участие в очередной Рабочей группе при том самом ТК505 – встреча была посвящена рассмотрению проекта ГОСТ серии ЕСИМ «Жизненный цикл объекта информационного моделирования и информационной модели». По ходу обсуждения у участников возникли вопросы, чем отличается формирование информационной модели от её ведения, а ещё, после ведения, и от использования. И для меня вдруг очень чётко стало понятно, что именно плохо в текущем определении Информационной модели по Градкодексу: там написано что «Модель - это совокупность взаимосвязанных сведений, документов и материалов».

Когда я представляю себе модель чего-либо — это всегда некая система, куда на вход подаются данные, система их как-то перерабатывает, и выдаёт какие-то другие данные на выходе.  Вот, например, финансовая модель проекта производства в виде таблички в Excel: на входе - капитальные затраты, постоянные затраты, переменные затраты, стоимость единицы продукции, производительность предприятия. На выходе - срок окупаемости, прибыльность. Данные на входе поменялись - точка безубыточности сместилась, сроки сместились. Всё понятно.

Ближе к нашей теме:  ЦИМ, цифровая информационная модель, она же - трёхмерная. На входе - библиотечные элементы (компоненты), на выходе - в зависимости от целей и конкретных инструментов, но в целом - визуализация (рендеринг), чертежи (планы/разрезы/фасады), спецификации. На входе один компонент заменил - на выходе в чертежах сменилось УГО (условное графическое отображение), в спецификации - наименование позиции.

А теперь вернёмся к «информационной модели» по Градкодексу. Что там на входе, что на выходе? Можно предположить, что на входе - множество неких документов, которые и формируют собой эту совокупность взаимосвязанных сведений, документов и материалов. Однако на выходе у нас получаются ровно они же, так как внутри этой «информационной модели» нет собственно модели - нет системы, которая бы преобразовывала данные определённым способом. Поэтому если мы на входе поменяем, например, один ГПЗУ (градплан) на другой, то и на выходе у нас изменения будут ровно такие же - один градплан заменится на другой.

Как вывод - то, что мы уже сколько лет именуем «Информационной моделью», на самом деле - база документов, и только. «Король-то голый!».

От этой путаницы в названиях происходит и попытка применить к модели термин «ведение».

Ведь если мы говорим о «настоящей» модели - например, о конструктивной расчётной схеме здания методом конечных элементов, то там есть этап её формирования (когда каркас здания моделируется элементами расчётного комплекса), и этап применения (когда к заданному каркасу прикладываются различные загружения, результаты формируются в расчётно-пояснительную записку, и принимается решение о необходимости замены конструктивных элементов, если по расчёту они не проходят). То есть, у нормальной модели есть два основных этапа - формирование и применение (использование для тех целей, для которых она была создана).

А применительно к «Информационной модели» по Градкодексу уже сколько времени в ПП РФ 1431 имеется термин «Ведение информационной модели». И я теперь понял, откуда это взялось. Если выкинуть термин «Информационная модель» и считать всё это «Базой документов», то применительно к ней термин «ведение» окажется вполне уместным. Так, например, при найме на работу секретаря в его обязанностях часто указывают «ведение документооборота компании». Вот и в этой базе «ведение» - это добавление туда новых документов, актуализация старых, удаление ненужных. Этап формирования такой «базы» -- формирование её структуры (в том числе и в виде xml-схемы, но не обязательно), и заполнение этой структуры документами - пока все обязательные к заполнению ячейки не будут заполнены. А когда всё «обязательное» в неё добавлено - этап формирования закончился, и начинается «ведение» - дозаполнение необязательных ячеек, актуализация в связи с изменениями, удаление и т.п. И именно это «ведение» и будет «использованием», т.к. они друг от друга ничем не отличаются.

«Модель – это не модель, а немодель – модель»

В общем, стоит признать, что долгие пять лет (с 2019 года, когда определение информационной модели появилось в Градкодексе, и затем на его основе создавались всё новые нормативные документы) мы пытались назвать моделью то, что ею не является, и попутно решать возникающие в связи с этим проблемы.

И если уж сейчас так много основано на этой сущности, «информационной модели» по Градкодексу, то самым безболезненным и правильным решением будет заменить термин «информационная модель» на «база документов по проекту» (или на что-то подобное), и не пытаться сделать вид, что это и есть наш такой BIM. А Цифровую информационную модель (трёхмерную модель) оставить жить по её законам: сказать, что она может быть составляющей этой самой «базы документов по проекту» (как это сейчас и говорится про Информационную модель), и не пытаться называть сущности тем, чем они не являются.

Эту нехитрую, в общем-то мысль, я уже не раз обсудил с различными специалистами по информационному моделированию, и пока реакция их находилась в диапазоне от «полностью поддерживаю» до «я в этом не разбираюсь, так как занимаюсь только архитектурой/инженерными сетями/конструктивом», при этом никто из них не высказал несогласия с основной идеей.

Спасибо Евгению Шириняну за важное замечание: в текущем виде Информационная модель могла бы быть близка к понятию «Модель данных». Однако и из практики, и из соответствующих стандартов из области информатики мы знаем, что «модель данных» — это некая структура, шаблон, который по мере наполнения данными из модели превращается в конкретные данные о конкретном объекте. Моделью данных можно назвать, например, xml-схемы, которые время от времени публикует у себя на сайте Минстрой. Но как только мы формируем конкретную Пояснительную записку или Заключение экспертизы в соответствии с моделью данных – xml-схемой, модель превращается в базу данных, имеющую структуру согласно модели.

Почему же мы продолжаем «колоться, но есть кактус», как мыши из известного анекдота, и не вносим корректировки в признаваемое столь многими некорректным определение? Можно было бы сказать, что Градкодекс – основополагающий документ, и чтобы внести в него правки – нужны такие усилия, такой административный ресурс, что силами профессионального сообщества сделать это невозможно. В ответ на этот аргумент могу сказать, что правки в практически каждый из Кодексов, в том числе и в Градостроительный, вносятся раз в несколько месяцев отдельными Федеральными законами, и в частных беседах с отдельными функционерами это не представляется проблемой.

Возможно, проблема в том, что слишком много участников нормоприменительного процесса исповедуют упомянутый ранее под номером 1 «позитивистский/нормативный» подход, считая раз утверждённую норму незыблемым стандартом, оставленным нам нашими великомудрыми предками, и оттого не подлежащим пересмотру. На мой взгляд, само право задуматься – а так ли правильно всё то, что считается основой и фундаментом нормотворческой деятельности, которое мы сами себе можем дать, уже может сдвинуть с места всё то «здание», которое с 2019 года было построено на фундаменте определения Информационной модели.

Впрочем, возможно истинная причина – в том, что я в чём-то не разобрался, а великие предки, оставившие нам «Совокупность взаимосвязанных сведений, документов и материалов» в наследство, были полностью правы. В этом случае данная статья – повод в очередной раз привести доказательства этой правоты (тем, у кого они есть) и наставить профсообщество на путь истинный, избавив от возможной ереси. Главное здесь – не быть равнодушным, и не стесняться высказать своё мнение – чем их будет больше, тем больше вероятность, что главенствующим будет мнение, близкое к истине.

Александр Лапыгин,

Генеральный директор ООО «РУСЭКО-СТРОЙПРОЕКТ»,

участник ТК 505 «Информационное моделирование»